Год театра. Сегодня 70-летие встречает Александра Устькачкинцева

фото Дарьи Федотовой

Кто-то привозит из путешествий магнитики, или ракушки, или камешки, или тарелочки. Александра Устькачкинцева коллекционировала… театры.

Бывало, и через всю страну – из Чимкента в Уссурийск – мчала, в два счёта решившись, в три счёта – собравшись. А что и собирать-то: молодая артистка иногда бывала сыта одним искусством. Приехал на новое место, поставил ящик из-под папирос, сверху тканью прикрыл – вот тебе и шифоньер. Комнату выделили от театра – вот тебе и дом.

Отложенные с невеликих зарплат деньги планировали строго – на самое необходимое. А потом срывались… и обзаводились, к примеру, девятитомником Эренбурга. Ну а что, тоже необходимость.

– С детства знала – буду артисткой. Папа ставил на табуретку, я читала с неё стихи. Потом играла роли в пионерском театре, – вспоминает сейчас Александра Гавриловна, к своему 70-летию потерявшая счёт ролям. Но не театрам.

Порог своего первого профессионального переступила в Усть-Каменогорске. «Будешь маляром», – определил с этого самого порога директор Красильников. «Да хоть полы мыть!» – и юный талант с рвением взялся за свою первую настоящую театральную работу. Потом подобрался на пару шагов ближе к сцене – попал в реквизиторскую. А после и вовсе, как в фильме «фабрики грёз». Заболела артистка, и «героиньку» дали сыграть знавшей все роли наизусть Сашеньке. Даже программка тех «Далёких окон» сохранилась.

А чуть дали ступить на сцену в рядах вспомсостава, Александру, тогда ещё Бельскую, было не унять. Да так, что артистки постарше да поопытнее возмутились. «А не надо мне денег, бесплатно буду играть!» А вы говорите – шифоньер…

После Усть-Каменогорска были Лысьва, Чимкент, Актюбинск, Уссурийск, Сарапул. По этим театрам Александра путешествовала уже не одна, а с мужем Виталием и сыном Георгием. Учились жить в семье и на сцене, шить одежду из ничего, плакать… Да-да, даже плакать научилась крепкая алтайская девчонка. Московский режиссёр требовал слёз на сцене, и трудолюбивая Александра постигла искусство рыдания за месяц. А накануне премьеры режиссёр велел слёзы попридержать. А как, когда они подступали к глазам на уровне рефлекса? Глотала их, удерживала в себе, злилась на вздорного москвича… И заслужила похвалы за роль Гали Четвертак в спектакле «А зори здесь тихие». За особую эмоциональную силу образа.

– Я ценю в артисте нутро, должна быть страсть. Главное для меня – чувство. Разве может тронуть холодный артист, который без сердца играет?

Позже, когда семья Устькачкинцевых осела в Тобольске, Александра Гавриловна учила дарить людям сердце со сцены совсем юных артистов в центре молодёжных инициатив. А почему остались в Тобольске?

– Это родина моего отца. Да и сын, сменив 10 школ в этой гастрольной жизни по России, поступил в педагогический институт, и я решила остаться с ним.

В Тобольске было всякое. Якорь-то бросили, но Виталий Устькачкинцев не мог без попутного ветра: поднял над нижним посадом «Алые паруса». Молодёжный театр с таким названием до сих пор помнят в Тобольске, некоторые большие артисты из него выросли. А Александра Гавриловна и там успела поработать, и на сцену нашего драматического поднялась. Здесь же в 2006-м была отмечена за лучшую женскую роль – за Понсию в «Доме Бернарды Альбы». «Месяц в деревне», «Дом под снос», «Тобольск. Доска почёта», «Божьи одуванчики» – это только последние спектакли тобольского репертуара.

– Два раза за полвека театральной жизни сыграла в «Зорях», два – в «Мышеловке», дважды – «С любимыми не расставайтесь». Трижды играла Агафью Тихоновну в «Женитьбе». Марютка из «Сорок первого» стала для меня настоящим символом… А вообще я адекватная артистка: ни Офелии не хочу, ни Джульетты (да и в молодости не хотела). В 70 лет хочу играть свои роли. Вот «Бесприданник» – острохарактерная бабка. Краем уха слышу в театральном фойе разговор: откуда, мол, взяли этакую бабку? Они, эти зрительницы, мне же как маслом по сердцу. Не узнали меня – и я счастлива! И хочу, чтобы здоровье ещё было, чтобы была возможность ещё играть на сцене.

И мы вам того же, Александра Гавриловна, желаем. 70 лет – юбилей, конечно, знатный, но для театральной жизни – совсем не предел.