Год театра. Думбадзе, Иобадзе и история с грузинским акцентом
фото Дарьи Федотовой
Солнце в июле приблизило к Тобольску пышущее жаром лицо и наконец включило настоящее лето. Мы подозреваем, что отчасти в этом повинен и Георгий Иобадзе, который вместе с Театром Наций, прибывшим в наш город по приглашению СИБУРа, дал отведать тобольским зрителям домашнего вина по грузинскому рецепту.
Конечно, вина не в бутылки заключённого, а солнечным светом брызжущего со страниц романа Думбадзе «Я, бабушка, Илико и Илларион», пьянящим ароматом разливающегося с большой сцены Тобольского драматического театра. Некоторым зрителям повезло особенно: моноспектакль «Наше всё… Нодар Думбадзе» они могли увидеть с собственных балконов и абсолютно бесплатно. Накануне спектакля его режиссёр, хореограф и единственный актёр Георгий Иобадзе бродил по тобольским улицам и повторял текст. Ну, и заодно, шагая к памятнику жёнам декабристов, всматривался в землю под ногами – искал.
фото Дарьи Федотовой
– Моей первой ролью на профессиональной сцене был Коровьев в «Мастере и Маргарите» Беляковича – на сцене МХАТа имени Горького. Я сыграл эту роль 110 раз, и каждый раз старался находить для неё какие-то новые оттенки. Чтобы сделать роль интересной, необходимо каждый раз открывать всё новые и новые её грани. Я люблю ходить, думать, искать. Бредёшь по городу – и тебя озаряет: в эту фразу надо добавить вот этого, сюда вот то подойдёт.
Сейчас Георгий Иобадзе – артист столичный. Он выходил на сцену МХАТа и Театра Наций, Театра на Юго-Западе и Государственного театра киноактера. Вышел и на сцену знаменитого Тобольского драматического. Зрители, хмельные от грузинских историй, принимали артиста необычайно тепло. А он помнит и другую встречу – не менее тёплую, несмотря на то, что дело было зимой.
– Я ведь бывал в Тобольске – 12 лет назад, студентом Екатеринбургского государственного театрального института. Тогда я учился на четвёртом курсе, и мы привезли к вам спектакль «Моцарт и Сальери». Помню, город мне уже тогда понравился, и в театре – тогда было ещё старое здание – было необыкновенно уютно. Я даже вдохновился. А сейчас мы гуляли у кремля, я проникся атмосферой, историей – отсюда и родились вдохновение, эмоции, которые чутко восприняли тобольские зрители.
фото Дарьи Федотовой
…Свет выхватывает из темноты фигуру танцора. Он перескакивает с камня на камень, соревнуясь в ловкости с горной речкой. Вот они, нетерпеливые и самовольные: справа Губазоули, слева – Лаше. Скачут, перебрасываясь камешками, леденят босые ноги. А ещё под эти ноги и собака кидается. То есть… папаха, молодецки брошенная о сцену.
– С этим материалом меня познакомила мой педагог в Екатеринбургском институте Азалия Всеволодовна Блинова – мы готовили отрывок по сценической речи. Я прочитал роман, и мне очень захотелось показать его зрителям. Не планировал играть моноспектакль, но сначала не нашёл единомышленников, а после не захотелось никому отдавать ни Иллариона, ни Илико, ни пса Мураду. Я всех их полюбил и решил сыграть сам.
…Мери поправляет прядку волос, Зурико накидывает ей на плечи тулуп, вокруг кружат ветер, и хлопья снега, и весь мир. Кружит в танце Георгий Иобадзе: он и Мэри, и Зурико, и снег, да и весь мир тоже.
– В моём спектакле нет декораций, всего реквизита – гитара да шапка, и главными инструментами становятся пластика, хореография. Для каждого персонажа – свои краски, свои жесты, своя интонация – так рисуется жизнь села, самого весёлого и красивого в Гурии.
…Пальцы актёра трогают гитарные струны, перепрыгивают через них, будто через камни озорного горного ручья. Незатейливая народная мелодия трогает зрителей, касается лёгкими пальцами каждого в зале, рассказывая простую, но вечную историю о любви и дружбе.
– Нет, я не говорю на грузинском языке, только понимаю. И никогда не был в этой стране. Как я вдохнул в свой спектакль живую грузинскую душу? Мой отец – грузин, и летние каникулы я проводил в Гаграх, у бабушки с дедушкой. Я вспоминал своё детство, бабушку, друзей – из этого винограда и родилось вино спектакля.
… Зурико спешит в родную деревню. Он возвращается навсегда: отстроить дом, посадить виноград, вырастить 12 детей от своей Мери. Но дрожит свет у бабушкиной постели, и дрожат слёзы в глазах Зурико. Бабушка отпила глоток вина и возвратила внуку стакан. Потом спокойно сказала: «Потуши свет и выйди…» Зал притих и замер: в этом пронзительном молчании видно, как выпорхнула из тела душа – птицей в ладонь величиной.
– Я размышлял, как поставить моноспектакль, и читал отрывки из Думбадзе своей бабушке Вере. Она была совсем старенькой, жили они уже не в Гаграх, а в Сочи. Я ей читал, а она лежала в постели и слушала. Радовалась: «Ух, Гика, молодец какой, столько выучил». А однажды сказала: «Потуши свет и выйди…» Устала.
Я решил: так должен звучать финал. В точности как у Думбадзе А потом бабушка Вера умерла, и у меня стал рождаться этот спектакль, как будто она мне помогала. Я верю, что так и есть, и спектакль получился таким благодаря бабушке и Думбадзе. Книга «Я, бабушка, Илико и Илларион» появилась в период оттепели, и души людей, читающих её, оттаивали, отогревались. Я думаю, и сейчас нужно учить людей доброте. Даже так: сейчас особенно нужно.
